— Пошли сигналы, — сказал Петрович. — Примерно сто сигналов в секунду…
И в этот момент последняя тайна Изумрудной открылась мне. За кратчайший миг я вспомнил и сопоставил все: гибель художника Летура в черноморских волнах, бесшумную смерть водителей поезда смерти, пять сигналов подряд вчера и смерть пяти придворных, охранивших конюшню, наконец, привезенный Рюделем коммутатор…
— Какой пеленг, Петрович? — закричал я. — Это Крест! Ты помнишь его? Это он!
— Пеленг указывает на Крест, — Петрович еще ничего не понимал. — Точность в пределах ошибки…
— Петрович, сруби Крест! — я кричал, потому что коса смерти уже замахнулась над трибунами, над городом, над всем полумиллионным населением Изумрудной, и с проклятого рюделевского коммутатора шло по сотне смертоносных импульсов в секунду. — Крест — это смерть! Сруби его! Всем роботам — огонь по Кресту!
Холм, на котором располагался радиохрам, был хорошо виден отсюда. Роботы ударили по нему все разом. Я увидел, как падают деревья на вершине холма, открывая сверкающее перекрестье антенны, увидел, как она рухнула, а секунду спустя большой клуб дыма взметнулся на ее месте, и до нас донесся грохот взрыва.
— Сигналы исчезли, — сказал Петрович.
Я огляделся. На трибунах царила паника — десятки, может быть, сотни мгновенно погибших заставили разбегаться остальных.
— Ты снова проиграл, Рюдель, — сказал я, нагибаясь над поверженным врагом, — Люди Изумрудной больше никогда не будут умирать раньше времени. Но за твою жизнь я не ручаюсь.
— И все-таки ты не будешь королем, — прохрипел он.
Его пальцы стискивали рукоятку мизерикорда, и Рюдель поднес его к горлу. Но я не, мог позволить ему умереть так легко. Ударом ноги я выбил стилет из его руки и приказал роботам стеречь Рюделя.
Опустевшие трибуны были усеяны телами тех, кого успел скосить Крест. На «Грифе» поднялся трап и захлопнулся люк. Бледная, но решительная бабушка отдавала какие-то распоряжения на спутник. Вздрагивала, прижимаясь к Фею, Виола. И я никак не мог понять, кого же здесь не хватает.
Бабушка поняла это раньше меня. Она взяла меня за руку и повернула лицом к трибунам.
Я шагнул вперед, еще не веря, что случилось непоправимое. Но на этот раз Рюдель сказал правду.
В нескольких метрах от меня, устремив в изумрудное небо, навсегда остановившиеся глаза, лежала Ганелона.
Нет, Тина.
Глава 19. Обещание долгой жизни
Мне трудно рассказывать о событиях, происходивших на Изумрудной в последующие дни, — я не был их свидетелем.
Снова и снова повторял я в памяти каждое движение финального боя, когда жизнь и смерть Рюделя были в моих руках, — укоряя себя за то, что не зарубил этого выродка. На глазах у тысяч людей он пытался прикончить меня ударом в спину, а я' пожалел его и не убил как собаку…
Ах, как он рвался к абсолютной власти, этот красавец без совести и принципов! — С помощью Креста он мог тайно убить любого жителя планеты и все чаще пользовался своей установкой. Так он убил придворных, охранявших конюшню, убил Илию и многих других. Но убийство нажатием кнопки не доставляло ему удовольствия. Убить человека собственными руками, на глазах у всех, вызывая всеобщий ужас и восхищение, — вот что было для него истинным наслаждением.
Заполучив каким-то образом Волшебное копье, Рюдель, и без того сильнейший боец на планете, стал непобедим. Неуклюжие, закованные в неудобную броню кавалеры не умели наносить точных ударов на большой скорости. Как бы стремительно ни атаковали они друг друга, в последний момент всадники придерживали коней, и их удары уже не представляли серьезной опасности. Волшебное копье дало Рюделю возможность бить без промаха на полном скаку. К тому же оно было почти на полметра длиннее, чем копья кавалеров, так что Рюдель поражал своих противников, практически не получая ответных ударов.
Рюдель был уверен, что расправится со мной, лишь в самом конце он сделал попытку устранить меня. Подослав мне с помощью дядюшки Теодора великолепного коня, он настолько уверился в успехе, что уже не старался устранить меня физически.
Разгадав тайну Креста, я понял и остальное. Мне стало ясно, почему Рюдель так упорно охотился за моими лошадьми. Опасаясь вмешательства Земли, он остерегался трогать меня — ему было достаточно одержать победу в бою. Сев на Заката, я в первой же схватке был обречен на поражение. Меня спасло только то, что, выбравшись из подвала, я не успел послать к Фею за лошадью, был вынужден сесть на Росинанта и вовремя заметил в руках у судьи подозрительный прибор.
Закат должен был погибнуть на скаку, за секунду до столкновения с противником. Кодекс конного боя не знает исключений — боец считается побежденным, если упал на землю. Но я выступил не на Закате, а на Росинанте, следующий же бой судья с помощью Петровича проспал и не сумел в нужный момент нажать кнопку.
В день финала присутствие Петровича не позволило судье воспользоваться излучателем. Однако я включил блок-кольцо и этим обездвижил Петровича, а судья, понимая, что Рюдель не простит ему бездействия, все же рискнул достать прибор и убил мою лошадь, после чего сбежал под охрану своих стражников. К счастью, бабушка привезла мне Баязета. А потом заработал Крест.
Очевидно, в глубине души Рюдель все же допускал возможность поражения и принял свои меры. Поняв, что все потеряно, он включил Крест дистанционным пускателем. Крест заработал и прежде всего скосил тех, кто служил Рюделю верой и правдой, в том числе и птиценосого судью. Но самой первой его жертвой была Ганелона.
Когда бабушка сказала мне, что Тина и Ганелона — один и тот же человек, я не хотел ей верить. Увы, все оказалось так. Никто из нас не подозревал, сколь сильно могут менять свою внешность обитатели Изумрудной. Это свойство появилось у беглецов с Земли сразу после обоснования на Изумрудной и, возможно, явилось следствием воздействия факторов космической среды во время многолетних скитаний в межзвездном пространстве. Не у всех оно проявлялось одинаково — у мужчин меньше, у женщин больше, особенно у духовно одаренных, артистических натур; не у всех эти изменения поддавались контролю разума.
У себя на родине Ганелона была надменной, чопорной принцессой. Познакомившись с радостным миром Земли, она стала иной — такой, какой я привык ее видеть. Но, возвращаясь в жилище принцессы, она вновь становилась горемычной наследницей престола…
Предпринятое Службой Безопасности расследование показало, что среди спутников Рюделя был мужчина очень маленького роста. Он-то и сыграл роль мальчишки в день моего первого визита к Ганелоне. Так Рюдель узнал о предстоящем моем приезде на Изумрудную и принял меры… в том числе заказал коммутатор.
Рюдель хотел уйти из жизни, громко хлопнув дверью. Будь у него атомное оружие, он взорвал бы всю планету. Но последние граммы урана сгорели в реакторах переселенцев сотни лет назад, и ему оставался только Крест.
Волею Рюделя погибли многие его приспешники. Этим не преминули воспользоваться молодцы дядюшки Теодора. Они были неплохо организованы и, кроме ножей и дубинок, имели портативные самодельные огнеметы. Опомнившись от первого шока и убедившись, что потери в их рядах невелики, они захватили телестудию, электростанцию, центральный гараж и основные пищевые предприятия. Дядюшка Теодор выступил по телевидению и провозгласил себя диктатором. Он объявил виновниками всех несчастий кавалеров и призвал вырезать их поголовно. Дружинам Фея пришлось вступать с шайками диктатора в схватки, чтобы спасти ни в чем не повинных кавалеров. Несколько дней бандиты грабили магазины, убивали жителей, насиловали женщин, устраивали погромы, жгли дома. Тогда бабушка послала на помощь рабочим своих роботов, и те быстро подавили сопротивление.
Все эти бурные события происходили без меня. Я улетел на Землю, где врачи вели упорную борьбу за жизнь Леннады.
Ее сердце остановилось в «Грифе» во время причаливания к спутнику. Стыковка обычно занимала минут десять, но пилот сделал невозможное — он состыковал корабль за три с половиной минуты. Еще какие-то секунды ушли на переноску девушки в ВП-кабину, причем все это время роботы не прекращали массаж сердца. Спустя долю секунды она оказалась на Земле. Служба Здоровья знала свое дело: комплекс реанимации заработал через тридцать секунд…
К тому времени, когда бои на Изумрудной закончились и бабушка произнесла свою знаменитую речь, у медиков появилась надежда, что Леннаде удастся выжить. Но она по-прежнему не приходила в сознание.
Молодчики бравого ресторатора в бессильной ярости разгромили телестудию, поэтому десантные дисколеты несколько дней прочесывали Изумрудную и везде, где обнаруживали людей, оставляли пластинки телеэкранов.
